Когда станет совсем плохо. Позвони мне. Потанцуем.
Одни из самых прекрасных воспоминаний Новосиба, несмотря на всю тяжесть подъема в шесть утра, работы до поздней ночи и, как следствие, хронического недосыпа и постоянного нервного напряжения, - это зимние поездки на электричке до работы.
Раннее утро, я уже отмучилась в очереди за билетами среди таких же сонных и угрюмых, и стою на перроне, переступая с ноги на ногу. Потому что очень холодно, пальцы леденеют, зима в разгаре.
Вокруг темнота, только слабо и рассеянно светят фонари, выхватывая бледным желто-серым светом круги на заснеженном перроне. Минуты две назад мимо промчался, отбарабанив по рельсам, длинный товарняк из семидесяти двух вагонов (да, я все еще их считаю).
Нужный поезд должен вот-вот подъехать.
Изо рта вполне закономерно вырывается пар. Медленно падает крупными хлопьями снег.
Люди двигаются вяло, молчат.
Наконец, черноту вдалеке разрывает маленькое пятно света, размером с пуговицу, и все вокруг оживляются.
Пятно становится все больше и больше, уже слышен стук колес и видны очертания электровоза, люди стекаются ближе к краю платформы.
Поезд подъезжает к перрону на приличной скорости, разрезая все более ярким лучом света снегопад (так, что видно каждую из хаотично кружащихся снежинок, бешено пытающихся увернуться от железной громадины), гудя тем, кто в последние секунды перебегает пути (пару раз, клянусь, я думала их собьют).
И наконец, первые несколько вагонов проносятся мимо меня на приличной скорости, обдавая ледяным потоком воздуха, бросая снег в лицо.
Скрежеща металлом по металлу электричка тормозит, с лязгом распахиваются двери, и народ, толкаясь, начинает лезть по высоким ступенькам внутрь, туда, где тепло.
А дальше - лана в наушниках, тьма в окнах, сорок минут транса наедине с собой.
И вот эта чернота, сонливость, луч света сквозь снегопад, проносящийся мимо головной вагон, сбивающий ветром с ног, товарняки на заднем плане, стук колёс - всё это как будто существовало в стороне от всего мира. Было отдаленной галактикой, окруженной пустотой на миллионы световых лет вокруг, в которую врывается космический корабль-призрак, голубая стрела торопившаяся к Франческо и давно сбившаяся с пути.
Всё это до сих пор отдает чем-то волшебным, необъяснимым.
Раннее утро, я уже отмучилась в очереди за билетами среди таких же сонных и угрюмых, и стою на перроне, переступая с ноги на ногу. Потому что очень холодно, пальцы леденеют, зима в разгаре.
Вокруг темнота, только слабо и рассеянно светят фонари, выхватывая бледным желто-серым светом круги на заснеженном перроне. Минуты две назад мимо промчался, отбарабанив по рельсам, длинный товарняк из семидесяти двух вагонов (да, я все еще их считаю).
Нужный поезд должен вот-вот подъехать.
Изо рта вполне закономерно вырывается пар. Медленно падает крупными хлопьями снег.
Люди двигаются вяло, молчат.
Наконец, черноту вдалеке разрывает маленькое пятно света, размером с пуговицу, и все вокруг оживляются.
Пятно становится все больше и больше, уже слышен стук колес и видны очертания электровоза, люди стекаются ближе к краю платформы.
Поезд подъезжает к перрону на приличной скорости, разрезая все более ярким лучом света снегопад (так, что видно каждую из хаотично кружащихся снежинок, бешено пытающихся увернуться от железной громадины), гудя тем, кто в последние секунды перебегает пути (пару раз, клянусь, я думала их собьют).
И наконец, первые несколько вагонов проносятся мимо меня на приличной скорости, обдавая ледяным потоком воздуха, бросая снег в лицо.
Скрежеща металлом по металлу электричка тормозит, с лязгом распахиваются двери, и народ, толкаясь, начинает лезть по высоким ступенькам внутрь, туда, где тепло.
А дальше - лана в наушниках, тьма в окнах, сорок минут транса наедине с собой.
И вот эта чернота, сонливость, луч света сквозь снегопад, проносящийся мимо головной вагон, сбивающий ветром с ног, товарняки на заднем плане, стук колёс - всё это как будто существовало в стороне от всего мира. Было отдаленной галактикой, окруженной пустотой на миллионы световых лет вокруг, в которую врывается космический корабль-призрак, голубая стрела торопившаяся к Франческо и давно сбившаяся с пути.
Всё это до сих пор отдает чем-то волшебным, необъяснимым.