Когда станет совсем плохо. Позвони мне. Потанцуем.
С утра на нее еще накатывала легкая дурнота. Голова как будто слегка кружилась, а руки были нетверды, хотя, в целом, она уже могла существовать как полноценный член общества. Контрастный душ поднял настроение, и теперь она отпаивала себя крепким черным чаем с сахаром - напитком для нее совсем непривычным, всплывшим откуда-то из прошлой жизни. В эти дни многое всплывало откуда-то из прошлой жизни. Она задумчиво и лениво засмотрелась в окно. Березы, высаженные в ряд перед домом, явно прилично подросли за то время, что она здесь не живет. Интересно, почему старый советский фильм называется "кода деревья был большими"? На ее опыте, они становятся с каждым разом все больше и больше, растут вместе с ней. А вот город становится меньше, становится хмурнее и серее. У него даже почти нет лица - весь завешен дурацкими рекламными вывесками: "продукты" белыми на красном, "сумки, распродажа" желтыми на синем, "колготки" ручкой на картонке. Дурнота накатила снова, и она сделала глубокий вдох.
Когда станет совсем плохо. Позвони мне. Потанцуем.
И ещё, какое же это облегчение, когда ты наконец-то можешь не считать деньги в кошельке, чтобы тебе хватило на дорогу до дома, когда можешь заказывать в клубе дорогой крепкий алкоголь и постоянно находиться в состоянии приятного среднего опьянения, а не напиваться дешевым пивом на последние копейки. Когда можешь взять такси с колес, а не ждать полчаса на холоде машину за вполтора-рублей-меньше. У меня сегодня просто закрыт какой-то студенческий гештальт. В каждом возрасте есть свои преимущества.
Когда станет совсем плохо. Позвони мне. Потанцуем.
Ростов, сегодня я тебя люблю, внезапно и с головой. И может быть дело в моменте, в весне, в солнце, в твоих уютных улочках и распускающихся деревьях, в людях, которые показывают мне дорогу и делают маленькие подарки, в цветах на каждом шагу, но я и правда тебя люблю. Жить с тобой? Нет, такие отношения нельзя портить бытовухой. У нас с тобой роман, светлый, теплый, спонтанный и немного волшебный.
Когда станет совсем плохо. Позвони мне. Потанцуем.
И я знаю, что я читаю "Комнату" Эммы Донохью. Но я банально забыла взять ее с собой в командировку. И поэтому я открыла свой FBreader на мобильнике, и покопалась в скачанном. И между "Шумом и яростью" и "Убить пересмешника" выбрала второе. Когда-то пробежалась по первым пяти страницам, и забросила. Но сейчас - не могла оторваться, не могла лечь спать, настолько пошло взахлеб.
Есть у меня короткий список книг, которые я хотела бы дать прочитать своим гипотетическим детям. Не только и не столько потому, что это интересные книги с хорошим слогом. А потому, что они чему-то учят. Чему-то правильному. И замечательный принципиальный Аттикус с Глазастиком и Страшилой отправляются прямиком в этот список. "Я воспитываю их как могу" - Господи, да если бы меня в свое время кто-то так воспитывал!
Я настолько под впечатлением, что не могу перестать ходить из угла в угол с глазами на мокром месте (здесь еще надо учесть, что у меня ПМС и весеннее обострение всех возможных психических заболеваний). Такое погружение и восхищение было последний раз в школе. Я знаю, что есть "продолжение", но не готова его читать. У таких вещей не должно быть продолжения. У таких вещей не должно быть экранизаций. Они должны остаться внутри тебя именно в том, первоначальном виде.
Когда станет совсем плохо. Позвони мне. Потанцуем.
Тот неловкий момент, когда вечером в пятницу тебе сообщают о предстоящей командировке в Ростов, а утром в субботу ты просыпаешься и узнаешь, что в Ростове разбился пассажирский самолет. Ах да, и ты боишься летать like hell.